ЧУЖАЯ КОЛЕЯ

ЧУЖАЯ КОЛЕЯ

После обретения независимости Казахстан, оценивая свое место в мире (и то, которое он занимал в реальности, и то, которое стремился занять), не мог не примеривать на себя опыт других стран в государственном строительстве и экономических реформах. Желание стать «вторым Кувейтом» или повторить «корейское чудо» постепенно прошло, но некоторые страны остались для нас не просто торговыми партнерами, а маяками, ориентирами, примерами успешного развития и преодоления тех же проблем, с которыми столкнулась наша страна.

Поскольку на практике выбор модели развития Казахстана был сделан президентом Назарбаевым, то и образцами для нас стали страны, возглавляемые сильными личностями. Одной из них является Малайзия. Она преодолела сырьевую ориентацию экономики (а в свое время экспортировала лишь каучук да пальмовое масло), сепаратизм (хотя ради этого пришлось повоевать с Индонезией за Саравак и Северное Борнео), маргинальное положение малайзийского языка в общественной жизни – и все это под бессменным руководством премьер-министра Махатхира Мохаммада.
И в парламентской Малайзии, и в президентском Казахстане довольно быстро утвердились авторитарные режимы. Это происходило с разницей примерно в 30 лет, однако объяснялось не просто стремлением Нурсултана Назарбаева скопировать модель, казавшуюся наиболее привлекательной, а необходимостью решения схожих задач.

Сильные личности
Отношение на Западе к Махатхиру, мягко говоря, неоднозначное. С одной стороны, все признают его вклад в развитие Малайзии, среди его поклонников – лауреат Нобелевской премии по экономике 2001 года Джозеф Штиглиц, экономические гуру Пол Кругман и Кеничи Омае. С другой – его постоянно обвиняли в авторитарном стиле руководства страной, в репрессиях против политических оппонентов и конкурентов.
К числу таких жертв многие относят и бывшего министра финансов и вице-премьера Анвара Ибрагима, осужденного в 1998 году на 15 лет за содомию и коррупцию. Обвинения в содомии были позднее сняты, впрочем, лишь для того, чтобы вновь быть предъявленными летом 2008−го.

Махатхир никогда не оправдывался перед Западом – напротив, он сам постоянно критиковал западные ценности, в том числе и демократию, которую, по его словам, придумали евреи. И он находил понимание у своих соседей по Восточной Азии. Во всяком случае, темы восточных и западных ценностей, приемлемости последних для стран Азии, противостояния глобализации и т.п. стали одними из самых популярных в регионе.

А уж идея Махатхира о том, что азиатские страны нуждаются в собственных международных финансовых институтах («азиатском МВФ»), а не в тех, что созданы и управляются Западом, после финансового кризиса 97–98 годов единодушно признает вся Восточная Азия – от Японии до Сингапура. И к объединению Махатхир призывал не только мусульманские страны. Он был одним из самых активных сторонников региональной интеграции, создания Восточноазиатского экономического союза, куда вошли бы все страны региона (в большинстве из которых господствующая религия – буддизм).

Если от критики западных ценностей Нурсултан Назарбаев воздерживался, отмечая лишь неизбежную специфику их укоренения в Казахстане, то по части интеграционных проектов он не отставал от малайзийского лидера.
Можно найти немало общего между ними и в подходах к управлению своими странами. Оба отдавали безусловный приоритет экономическому развитию, полагая, что в бедности кроется причина большинства политических проблем. И тот, и другой при этом делали ставку на привлечение иностранных инвестиций и либерализацию экономики (в обеих странах такая стратегия себя оправдала). Они скептически относились к демократическим реформам, считая, что возможность иметь работу и достойную зарплату имеет для человека большее значение, чем возможность свободно высказывать свои мысли. Оба стремились к межэтническому миру и согласию, при этом защищая в первую очередь интересы коренного населения, оказавшегося в своей массе в худших экономических условиях, чем «пришельцы» (русские в Казахстане, китайцы и выходцы из Индии, преимущественно тамилы – в Малайзии). Жесткая позиция по отношению к политическим оппонентам сделала обоих мишенью для критики со стороны международных правозащитных организаций. Наконец, оба они не боялись амбициозных и рискованных экономических проектов. Для Казахстана таким стала новая столица, для Малайзии – создание «мультимедийного суперкоридора» (информатизация общества).

Наконец, оба лидера находятся у власти достаточно продолжительное время, впрочем, далеко не рекордное по сравнению с иными их современниками. Махатхир занимал пост премьера 22 года, поскольку его партия, Объединенная малайзийская национальная организация (ОМНО), регулярно побеждала на выборах, которые, по мнению критиков, были формальностью. Его вынудил уйти в отставку в 2003 году лишь возраст (77 лет).
Назарбаев является президентом независимого Казахстана с 1991 года, но можно быть уверенным в том, что он еще долго пробудет на этом посту, а если решит уйти, то, подобно Махатхиру, подготовит преемника.

Возможно, это просто случайное совпадение, но в Казахстане и Малайзии центральным событием политической жизни могут в ближайшее время стать выборы, с юридической точки зрения мало что определяющие. В Малайзии должны пройти довыборы одного депутата в нижнюю палату парламента взамен подавшего в отставку. В Казахстане – очередные выборы части сенаторов, у которых истекает срок полномочий.

Как теряют конституционное большинство
Стандартный сценарий выборов в Малайзии, применявшийся с неизменным успехом Махатхиром Мохаммадом, заключался в том, что оппозиционная Всемалайзийская исламская партия (ВИП) выступала с радикальными лозунгами – провозглашение страны в исламское государство, введение шариата, побивание камнями как мера наказания и т.п. Напуганные китайцы и индийцы начинали с недоверием относиться к любой оппозиции и шли за Национальным фронтом (НФ), где для них существовали свои карманные китайские и индийские партии.
В результате избиратели сплачивались вокруг подчеркнуто центристской и интернационалистской ОМНО и возглавляемого ею НФ.

Когда Махатхир ушел в отставку, его преемником на посту премьер-министра и председателя Национального фронта (правящей коалиции, объединенной вокруг ОМНО) стал Абдулла Ахмад Бадави, который выиграл всеобщие выборы 2004 года. Он освободил из заключения Анвара Ибрагима, чем повысил популярность правительства, однако получил серьезного политического конкурента. С апреля 2008−го Анвар Ибрагим мог участвовать в политической жизни, в том числе и избираться в парламент. Чтобы не допустить этого, Бадави назначил всеобщие выборы на начало марта. Их результаты оказались катастрофическими для Национального фронта. Стабильное, многолетнее (с 1969 года) большинство в две трети мест, дающее право вносить изменения в Конституцию страны (правом этим НФ пользовался регулярно) было потеряно. Из 222 мест в нижней палате 82 оказались у оппозиции.

Разумеется, наличие национальных меньшинств в стране учитывалось правящей коалицией, более того, на них в значительной степени и строилась стратегия избирательных кампаний Махатхира Мохаммада. Но мартовские выборы 2008 года продемонстрировали радикализацию общественных настроений: поддержку получили партии с ярко выраженным национальным и религиозным окрасом.

Что-то подобное происходит в последние годы и в Казахстане. Оппозиция, по инерции часто именуемая демократической, перестала делать ставку на демократические лозунги как ядро, вокруг которого могут сплотиться политические силы различной этнической окраски (она во многом совпадает с конфессиональной, хотя религиозный фактор сам по себе в нашей политической жизни пока весьма слаб).

Много – это больше двух
Сенаторы в Казахстане избираются выборщиками – депутатами маслихатов всех уровней в каждой из областей. Поскольку маслихаты состоят преимущественно из членов «Нур Отана» – правящей партии, итоги предстоящих выборов Ак орда может моделировать заранее. Обычно они отражают расстановку сил в региональных элитах и являются результатом согласования интересов различных групп специальных интересов.

Но в этот раз выборы в сенат могут быть использованы для воплощения в жизнь определенных политических идей. Точнее, идеи многопартийного парламента. Если сделать сенатором лидера одной из партий, не попавших в парламент, то технически в сенате (следовательно, и во всем парламенте) будут представлены целых три партии. Ранее Нурсултан Назарбаев уже назначил в сенат в рамках президентской квоты Гани Касымова – лидера Партии патриотов. Но единственный представитель альтернативной партии в качестве доказательства многопартийности выглядел неубедительно. Сегодня наиболее подходящей кандидатурой на роль реставратора политического плюрализма выглядит Максут Нарикбаев, лидер партии «Адилет», профессиональный юрист, по счастливому стечению обстоятельств учившийся в свое время вместе с президентом в Днепродзержинском техническом училище № 8. Поговаривают о возможности избрания в сенат сразу нескольких представителей неправящих партий, но это будет уже перебор, любому разнообразию должен быть разумный предел.

Если такая трехпартийная модель зарекомендует себя хорошо, можно будет продолжить эксперименты по дальнейшему развитию и совершенствованию отечественного парламентаризма. Они будут безопасны для государственной власти до тех пор, пока парламент не станет центром подготовки и принятия политических решений. Как только это произойдет, политический процесс в Казахстане станет развиваться по малайзийской модели. А она сегодня показывает нам, что авторитарная политическая система, выстроенная национальным лидером для обеспечения своего личного контроля над государством, его политическим и экономическим курсом, начинает рушиться вскоре после того, как этот лидер уходит с политической сцены. Так в свое время было с президентскими системами Тайваня и Южной Кореи. Это же сегодня происходит с малайзийской парламентской системой.

Автор - Николай Кузьмин
Источник: http://expert.ru

"МАЛАЙЗИЙСКОЕ ЧУДО" В КАЗАХСТАНЕ? РЕАЛЬНО!

- Г-н Махатхир бин Мохаммад, сегодня Казахстан предпринимает огромные усилия для того, чтобы вывести экономику страны на уровень наиболее конкурентоспособных государств мира в соответствии с теми стратегиями, которые обозначены Главой государства Нурсултаном Назарбаевым. В особенности ставки делаются на прорывы в индустриальной сфере и высоких технологиях. Обращаясь к «малазийскому чуду», существуют ли, на Ваш взгляд, универсальные секреты таких прорывов?

В период моего премьерства правительство придерживалось стратегии «Взгляд на Восток», которая была обращена к опыту Японии, Южной Кореи и в то же время сочетала интегрированный подход. На том этапе для нас важно было знать, благодаря каким факторам Япония и Южная Корея растут очень быстрыми темпами.
Ознакомившись с этой информацией, мы поняли, что причина их роста не только в том, что правительства этих стран создавали благоприятные условия для бизнеса, но и кроме этого мы отметили очень высокую трудовую этику рабочих на предприятиях. Секрет был прост: от рядовых работников требовалась высочайшая дисциплинированность, усердие, готовность учиться чему-то новому и получать свежие знания.
Концепция работы государственных органов состояла в том, чтобы они максимальным образом способствовали успешному продвижению частного бизнеса. Мы сделали все, чтобы прибыли частного сектора росли, ведь государство получало корпоративные налоги с бизнеса. Такая политика позволила сделать из Малайзии промышленно развитую страну, о чем свидетельствуют большие объемы малазийского экспорта.

- В одном из своих выступлений Вы подчеркивали роль преимуществ Ислама в экономическом прорыве Малайзии. Какая связь между двумя этими различными факторами – религией и экономикой?
В этом мире, к сожалению, мы видим большое количество мусульманских стран, которые не могут развиваться. Причины здесь не в учении Ислама. На протяжении последних 1400 лет интерпретаторы Ислама, ученые, улемы вновь и вновь толковали единую исламскую религию настолько по-разному, что сейчас мы имеем тысячу подходов, которые зачастую очень противоречивы. Мы в Малайзии попытались вернуться к основополагающим принципам Ислама, тем традициям, которые отписаны в Коране и которые проверены практическим опытом.

Нас Всевышний в первом откровении благословил наставлением «читать», то есть приобретать знания. Ранние мусульмане воплощали это наставление в жизнь, переводя и изучая работы древнегреческих и других доисламских ученых. И эти мусульманские ученые своими исследованиями вносили вклад в сокровищницу знаний. Из среды ранних мусульман вышли великие математики и исследователи, ученые, врачи, астрономы и т.д. Они преуспели во всех областях знания своего времени, помимо изучения и практики своей собственной религии - Ислама. В результате мусульмане смогли воспользоваться богатством своих земель и извлечь выгоду из внешней торговли, укрепить свою обороноспособность, защитить свои народы и предоставить им возможность следовать исламскому образу жизни (ад-дин), как предписано Исламом.

В то время, как средневековые европейцы были по-прежнему суеверными и отсталыми, просвещенные мусульмане уже построили великую цивилизацию, уважаемую и могущественную, более чем способную конкурировать с остальной частью мира и защищать свою умму от иностранной агрессии. Но на половине развития Исламской цивилизации появились новые толкователи Ислама, которые стали учить тому, что приобретение мусульманами знаний означало лишь изучение исламской теологии. Изучение естественных наук, медицины и т.д. не поощрялось.

В интеллектуальном смысле в мусульманском обществе начался регресс. Мусульмане все более и более вовлекались в споры по незначительным вопросам, таким как: «соответствуют ли Исламу узкие брюки и кепки с козырьком», «следует ли разрешить печатные машинки» и «можно ли использовать электричество при освещении мечетей». Мусульмане проспали Промышленную революцию.
И регресс продолжался до тех пор, пока британцы и французы не спровоцировали восстание против турецкого правления, свергнув Османскую империю - последнюю мусульманскую сверхдержаву - и заменив ее европейскими колониями, а не теми независимыми государствами, о которых шла речь в их обещаниях.

Что мы, прежде всего, почерпнули из Ислама? Дух терпимости и принцип сотрудничества. В Малайзии пытаются следовать первоначальным учениям Ислама, а не учениям различных проповедников и сект. Думаю, что наши страны должны быть стабильными и иметь хорошее правительство, они должны быть сильными в экономическом и финансовом смыслах, промышленно развитыми и технологически продвинутыми.
Для этого потребуется время, но все это стоит сделать, и время будет потрачено с пользой. Не нужно предаваться агрессии и мести, отвечать на зло той же монетой, надо обращаться к мудрости и благоразумию, как учит тому Коран. Наша религия даровала нам требование быть терпеливыми. Очевидно, терпение - это первая добродетель.
Автор - Зауреш Балкенова
Источник: www.inform.kz