Ее знают в городе все старожилы. Особенно те из них, кто не первый год крутит баранку и с младых ногтей числит себя в разряде представителей сильного пола. И поэтому естественным образом сама собой выстроилась тема дискуссии с экс-таксистом Любой Рязановой: «Машины и мужчины в ее жизни. И кто из них чаще подводит». Причем, героине этих заметок еще загодя был дан, так сказать, карт-бланш на право оторваться по случаю близящегося праздника и во всю потоптаться по противоположному «полу». Любовь Мартемьяновна обещала выдержать заданное направление и очень старалась. Но вот что из этого вышло.
«А вместо сердца – пламенный мотор»
 - Первым мужчиной в моей жизни был отец. То есть это был первый человек, про которого я тогда, в 11-12 лет, могла бы сказать, он – настоящий Мужчина. И могу сказать это сегодня. Он был завклубом в моем родном пристанционном поселке Баген, что под Новосибирском. И все хорошие люди любили его и почитали. Зато как огня боялись все местные пьяницы и дебоширы. Он просто ненавидел алкашей. И помню, за каждым его поступком и словом был виден Характер. Песня такая была: «А вместо сердца – пламенный мотор». Так это про него. Но мотор подвел его. А он – меня. Умер, когда мне только перевалило за 12. Думаю, если бы он жил дольше, я бы стала другим человеком: намного лучше, честнее, тверже. А первая машина – это «ГАЗ-21». Грузовик-трехтонник. Там внизу, напротив водительского места, была такая пипочка - стартер. Жмешь на нее ногой, и мотор крутится. Старший брат Николай приедет на обед, а я втихаря залезу на водительское сиденье и давлю. Носом в нижнюю дугу баранки (выше не доставала), а ногой - на пипку. И сладко, и страшно: ну, сейчас поеду. Как-то и поехала. Он машину на скорости оставил. Я на стартер нажала - и рванула вперед. Вот это, считай, первый водительский опыт, с которого все и началось.
«Сапогами не вытоптать душу»
- А вторая моя машина – «ЗИЛ» сто тридцатый. Это я уже здесь, в тогдашнем Шевченко, приехав к брату Коле, работавшему здесь на урановом карьере водителем гигантского «БелАЗа», с хлебного места продавщицы продтоваров, куда меня пристроила братнина жена, сбежала на первые в городе местные курсы водителей. И второй Мужчина в моей жизни – инструктор вождения по имени Жаке. Забыла его фамилию, даже лицо уже как в тумане. Зато до сих пор помню его кирзовые сапоги. Он сидел рядом со мной в кабине «ЗИЛа» и пинал меня своими кирзачами в правую ногу при каждой самомалейшей ошибке. У меня вся нога вечно была в синяках. Жаке, видите ли, искренне считал, что водитель – не женская профессия. И делал, по его мнению, все, чтобы отвадить меня от этой работы. Помню страшный гололед, я еду вниз от памятника Ленину и что-то разогналась чересчур. Взяла и сдуру – по тормозам. «ЗИЛ» потащило в сторону, стало разворачивать поперек дороги, а он сидит рядом, как истукан, только кирзой своей мне ногу прессует. И лишь потом на разборе полетов орал, как резаный: «Сколько тебе говорить: коробкой! Тормози при гололеде, коробкой!» Зато потом, когда сдавала вождение в ГАИ, как он мной гордился. Начальник инспекции тогдашний, Олег Крутских, говорит: «Ну, девка, ну, молодец. Всем мужикам нос утерла. Кто ее учил?» А Жаке молчит, только надувается, как павлин. Я тут не выдержала и облобызала его в выскобленную до синевы по случаю первого выпуска курсантов щеку.
«Или утром стучит каблучками она…»
- Ага, ну если не считать «УАЗика», на котором я совсем недолго возила главного инженера первой автобазы, то следующей моей машиной был «ГАЗ-52» - мебельный фургон. Мне лет 18 было, подкачу к мебельному магазину, выйду из кабины на каблучках, попинаю шпилькой баллон: не спущен ли, мол, - все мужики в округе, от грузчиков до покупателей и прохожих, в отпаде. Но тяжеленько приходилось, если и впрямь колесо спускало. Особенно если внутреннее. Как его менять? Но, если честно, делать мне это не часто приходилось. Почти всегда неподалеку находился рыцарь, готовый прийти на помощь. Так, и кто же это тогда у меня в настоящих мужчинах ходил?
Однако разговор принимал что-то совсем не тот оборот, превращаясь из замышлявшегося поначалу пасквиля на мужчин в некий панегирик сильному полу. Оно, конечно, как бы приятно, но ведь тема на корню гибнет. И я спросил:
- Да что же, неужели же у вас никогда проблем не было с нашим братом? Вы же на такси работали. Ну, там, презрение товарищей по работе - мужчин. Пьяные или неплатежеспособные клиенты. Сексуальные маньяки.
Конкуренция за улыбку
- Какие тогда маньяки. Да еще в этом городе. Презрение товарищей? Ну, поначалу, как мы с подружкой, вернувшись с целины с хлебоуборочной кампании, пришли на работу в таксопарк, причем не без поддержки тогдашнего начальника облавтоуправления Тукена Джумагулова (ныне атырауский предприниматель – ред.) - на такси сесть в те времена без «лапы» или взятки было невозможно, все «таксеры» были в шоке. Кое-кто даже ключи начальнику парка на стол кинул (уйдем, мол: баба на такси, все равно, что она же - на корабле). А Тукен Танаевич, джентльмен и рыцарь по жизни (всегда, помню, одет, как денди, элегантен, дипломатичен, предельно вежлив), сказал: «Да вы должны за честь почитать, что к вам такие красавицы пришли работать. Они еще вас научат работать, как надо. Я посмотрю потом, как вы со всех ног кидаться будете им на помощь и конкурировать меж собой за их благосклонную улыбку». В общем, взяли нас. Правда, машины нам дали старые, драные «Москвичи» похоронно-коричневого цвета. Но мы их восстановили. Без всякой мужской помощи. И стали таксовать. Да получше некоторых мужиков. Так что скоро я на «Волгу» пересела. Черную. И стала свадебные эскорты возглавлять. Некоторые женихи кавказской национальности так и заказывали: нам, мол, черную «Волгу» с той «блондынкой». Потом и презрение товарищей сменилось уважением. А неплательщики? Всяко бывало. Как-то утром рано еду из порта – вдоль моря бежит какой-то физкультурник в спортивном костюме. Голоснул. Ну, едем, разговариваем. Доехали, он вышел, говорит «спасибо» и пошел. «Эй, - кричу ему, - а рубль? Гони!» А он: у меня, дескать, с собой нету, а вот завтра подъедешь на такой-то пост ГАИ, я тебе отдам. Я на завтра подъехала, а сама специально нарушила: знак «Стоп» не отработала. Он смеется: штрафовать буду тебя, Люба. Я в ответ: вот и штрафуй на вчерашний рубль. Классный мужик оказался. До сих пор дружим. Поводов для оппонирования не было: антимужской пасквиль не выходил. «Ну, а пьяные-то, пьяные, - ухватился я за последнюю надежду, - Гнусные алкаши, безобразно себя ведущие и отказывающиеся платить?»
«Вожу я путёвку в мохнатой папахе…»
- А я никогда не уезжала от всех подряд подпивших клиентов, как другие мои коллеги. Таксист же ведь психологом должен быть. С первого взгляда, даже по походке определять: что за человек садится в машину, чего от него ждать? Я этому быстро научилась. Но однажды прокололась. Зафрахтовал меня один солидный мужчина на станцию Мангышлак и обратно. За 10 рублей. Съездили в поселок геофизиков, он зашел в контору, минут 15 там побыл, садится в машину и уже никакой. Набрался, как зонтик. В город приехали, он требует его еще в одно место отвезти. Я попросила доплатить. Тут он обозлился, выхватил из бардачка червонец, который туда до этого положил и говорит: ничего, мол, вообще не получишь. Я по рации – нашим ребятам, из таксопарка: кто поблизости, помогите.
И тут примчался один хлопец из Чечни. Как взял этого в оборот. Так тот, даром что выпил, тут же рассчитался да еще сверху кинул столько, что у меня сразу дневной план вышел. А Руслан ему говорит: учти, если с головы этой женщины хоть волос упадет, со мной будешь иметь дело. А мне на прощанье промурлыкал песню: «Вожу я путевку в мохнатой папахе, а сердце давно потерял…»
- Но ведь вы же еще и машины гоняли на продажу из Германии и других стран. Уж там-то, и особенно в те времена, женщина за рулем – была самым подходящим объектом для «наезда» со стороны любого мужчины?
- Я и сейчас время от времени гоняю. Вот подшаманю свой «Опель», продам да поеду за новой тачкой. Знаете, машину, как и мужчину, надо менять сразу, как только закапризничает. Но однажды, я, надо сказать, попала. Даже в плену у бандюков в Польше сутки провела. А выручил меня – Геннадий Хазанов.
- Как, тот самый? «Кулинарный техникум»?
- Ну.
«Пусть я с вами совсем не знаком…»
- Это в 1997 году было. Я тогда из Ганновера «БМВ-520» гнала. Зверь – не машина. А мои попутчики из Казахстана брали товар в Вильгельмхаффе. Назад тоже вместе собирались возвращаться. Да они то ли задержались, то ли раньше ушли. А у меня виза кончается: ждать другой оказии некогда. Надо срочно немецко-польскую границу пересекать. Я и пересекла. В полночь. Пока по немецкому автобану топила: никаких проблем. Машин море. Как только в Польшу заехала – пустота. Что спереди, что сзади. Ни одной фары. Тогда перегонщиков именно здесь и грабили. А то и убивали, случалось. Ночью да в одиночку никто не рисковал ездить. Тут эти бандюки мне на хвост и упали. Когда я уже в лес втянулась. Притерлись ко мне сзади и не отстают. Но и не обгоняют. Я специально скорость меняла, а они, как приклеенные.
Конечно, можно было попытаться оторваться: «БМВ» - мощная тачка. Случалось мне на такой прежде уходить от погони. Но в этот раз я была вся вымотанная: всю ночь одна за рулем. Свернула с трассы к придорожному кемпингу. Они – за мной. Остановился их «Форд», и как в голливудском боевике выходят из него четыре шкафа с тупыми затылками. А у одного под пиджаком что-то заметно оттопыривается. Потом оказалось - это израильский автомат «УЗИ» был. На меня даже не глянули: пошли в кафе. Куда им спешить: я ведь у них в кармане. А я сижу в машине, пытаюсь закурить (я тогда слегка баловалась этим делом), но не могу зажигалку зажечь: руки от страха дрожат. Вдруг один из них выходит: тот, у которого «УЗИ» за пазухой. Смотрю на него с лица и глазам не верю: ну вылитый Геннадий Хазанов. Хоть сейчас на эстраду. Не знаю, что меня толкнуло: выскакиваю из машины, бегу ему навстречу и ору во все горло: «Ба, Гена, а ты то чего тут делаешь!?» Он на меня смотрит, как на пустое место. Тут я и вспомнила, что он – поляк. Стала лопотать: пше прошу пана шпички. И добавила сдуру: пся крев. Ругательство это по ихнему. Он как заржет.
«Русская? - спрашивает, и вдруг быстро-быстро говорит, - запомни, ты тетка моей жены из Минска, такая-то улица, такой-то дом. Звать ее – Оля». Не буду долго рассказывать, как мой «Гена Хазанов» отстаивал меня перед своими братанами. Факт тот, что они меня увезли за черт знает сколько километров в какой-то глухой лесной поселок. Сутки там держали в плену и все пытались снять с меня 300 долларов. А у меня всего-то осталось 350 баксов. И те на бензин. В итоге залили мне полный бак горючки, проводили до самой автострады и дали в дорогу охранную грамоту. «Маляву», по блатному. А «Гена» мне сказал: если кто наедет, попробуй оторваться. Не выйдет: покажи «маляву». Не угомонятся - скажи им: «Серега, мол, под землей найдет и оторвет эти самые… Ну, органы». Оказывается, он очень любил, когда его с Хазановым путали.
«Ваше благородие, госпожа Удача…»
- Я так и сделала, когда мне километрах в двухстах от границы с Россией снова упали на хвост бандюки. Только все сразу и в обратном порядке. Сначала «маляву» показала, потом проорала про «Серегу и органы», а потом, как втопила по трассе – только свист из-под колес.
На российской границе мне таможенники овацию устроили, когда узнали, что я 6,5 тысячи км одна прошла и от бандитов открестилась. И ничего не взяли. На нашей границе тоже похлопали, но потребовали бакшиш. Ну, хоть какой-нибудь. А у меня – ноль полный. Даже бутылку с «Бренди», что везла из Германии домой, пришлось выпить с польскими братками на прощание. А денег и на еду не осталось. Тогда я и втюхала одному из наших Верещагиных пачку немецкого сахарозаменителя. Он был такой пышный и сдобный мужик: я ему и втерла, что это, мол, знаменитое патентованное средство для похудания. И стоит страшных денег.
- А все же, - сделал я последнюю попытку, - вы ведь какое-то время проработали на такси и уже во времена независимости РК. А чего ушли с этой работы?
И тут, наконец, услышал то, чего ждал. Про то, какие нынче мужики, все эти приезжие чужаки – козлы. Как они перехватывают самые выгодные маршруты. Как ни во что не ставят дамский пол. Как ездят на разбитых машинах, нарушают правила, пьют за рулем и всякое такое. Но было уже поздно. Дискутировать не хотелось. И я просто согласился с Любой Рязановой, что раньше мужчины и впрямь были мужественнее, сахар - слаще, а вода – мокрее… Ностальгия, знаете ли. Не случайно в качестве подзаголовков к этой публикации у меня сами собой выскочили строчки из шлягеров прошлых лет. Но что касается машин, то они сегодня лучше, чем прежде. И мужчины из нынешнего молодого поколения тоже отнюдь не все – козлы. Есть очень даже замечательные экземпляры. Как, например, Любин сын, Владимир. Который работает в иностранной буровой фирме перфораторщиком, но в автомобилях разбирается лучше, чем мать. И даже иногда критикует ее: как ты, мол, ездишь, маменька. Будто на танке по кукурузному полю.
Александр ТОНКОПРЯДЧЕНКО, (Актау)
Источник: газета «Сункар»
|
